Радость Христиана Х была столь велика, что за похоронными хлопотами он даже не сразу вспомнил о ларце императрицы, в котором она хранила вывезенные из России украшения. Иногда она надевала какую-либо брошь или колье, и тогда редко у кого из видевших это не возникало чувства неполноценности. Предоставляя старухе убежище, Христиан полагал, что какая-то часть из ее сокровищ должна будет достаться ему, но ларец исчез, и чувство облегчения от смерти тетки сменили ярость, а потом злоба. И выместил он ее на младшей дочери императрицы Ольге Александровне…
Через три дня о пропаже ларца стало известно в Москве. И хотя они составляли лишь малую толику царских сокровищ, оставшихся в России, все же существовала опасность, что вырученные за них средства используются против СССР. Было принято решение выяснить, кто и с какой целью похитил императорский ларец.
Сокровища
Урожденная принцесса Датская Мария-София-Фредерика-Дагмара родилась 26 ноября 1847 года в Копенгагене в семье короля Христиана IX и королевы Луизы. Среди своих многочисленных братьев и сестер она отличалась особою красотой и силой характера.
Ей не было еще шестнадцати, когда ее просватали за старшего сына русского императора Александра II – Николая, – но тот умер молодым, перед смертью успев попросить своего младшего брата выполнить взятые им брачные обязательства. И 1 сентября 1866 года на датском судне «Шлезвиг» в сопровождении царской яхты «Штандарт» принцесса покинула Копенгаген. Одно из преданий гласит, что провожали ее чуть ли не все датчане, а Ханс Кристиан Андерсен, знавший принцессу с детства, вроде бы даже предрек ей долгую счастливую, но под конец полную трагических потерь жизнь.
Так и вышло. Брак с Александром III оказалась вполне счастливым. Дети любили и уважали. При этом все, зная трепетное отношение Марии Федоровны к собственной красоте (она чуть ли не первой стала применять для разглаживания морщин подкожные инъекции) и ее любовь к драгоценностям, дарили ей на все семейные и религиозные праздники украшения. Они-то и составляли содержимое пресловутого ларца императрицы. По описанию одного из знатоков, сделанному еще до революции, в сокровища, кроме брошей, колье, браслетов и воротников, шитых бриллиантами, входило еще и несколько пасхальных яиц, изготовленных фирмой Фаберже (в том числе знаменитое яйцо «Колоннада»), низки черного жемчуга, множество изумрудов, зеленых как джунгли, сапфиры, сиявшие, как восточная ночь, бриллианты чистейшей воды, редкие византийские украшения, большое количество рубинов, тиара из рубинов с крупными алмазами, гарнитур из розовых бриллиантов, а так же пояс из алмазов и бриллиантов.
Мария Федоровна с сестрой вдовствующей королевой Александрой.
Ларец с шедеврами ювелирного искусства Мария Федоровна всегда возила с собой. Был он при ней и во время тяжелого разговора с сыном, когда Николай II принял решение отречься от престола. И в Киеве, куда она отправилась после этого. И в Крыму, где ее настигла весть о расстреле царской семьи. И, наконец, на борту английского броненосца «Мальборо», вывозившего ее и дочерей в Европу, где за сокровищами началась настоящая охота.
Надо признать, что нездоровому интересу к своим сокровищам императрица во многом способствовала сама. Уже в Лондоне на встречу с сестрой, вдовствующей королевой Александрой, королем Георгом V и его женой, королевой Мэй, Мария Федоровна надела изумрудный гарнитур, от красоты которого у родственников потемнело в глазах. Особое впечатление он произвел на выросшую в бедности молодую королеву. Взойдя на престол, она первым делом занялась скупкой драгоценностей, но таких украшений, какие были у русской императрицы, Мэй не видела никогда.
В Дании Мария Федоровна меняла драгоценности от игре к игре – королевская семья предпочитала карты. И удивляться тому, что Христиан Х испытывал к тетке ни с чем не сравнимую зависть, наверное, не стоит. До поры и времени его успокаивало лишь то, что рано или поздно хотя бы часть императорских сокровищ достанется ему.
Не дремали и родственники. Ксения Александровна, бывшая замужем за бесшабашным и абсолютно непрактичным великим князем Александром Михайловичем (Сандро) несколько раз подбивала мать продать драгоценности и вложить вырученные деньги в какой-нибудь бизнес. Но Мария Федоровна неизменно отказывала. Однажды она, обычно спокойная, не выдержала и, повысив голос, сказала: «Подожди немного! После моей смерти все вам достанется!».
При разговоре присутствовала и младшая сестра Ксении – Ольга, которая (пожалуй, единственная) ни на что не претендовала. Спустя годы, она вспоминала: «Я нередко замечала, с какой тревогой она смотрит на эту шкатулку. Мама словно предвидела, сколькие люди покушаются на нее и сколько неприятностей будет с ней связано».
Но за все время довольно скромной жизни в Европе – королева Александра буквально заставила сына выделить тетке пенсион в 10 тысяч фунтов – императрица не продала ни одной драгоценности. Обладание ими по-прежнему выделяло ее среди других монархов – ничего подобного ни у кого из них не было!
Завещание
В отличие от Ольги, последние годы ухаживавшей за больной матерью, Ксения довольно неплохо жила в Лондоне. Она подружилась с Мэй, для проживания ей был выделен один из королевских коттеджей, да и многочисленные дети ее были устроены вполне неплохо. Достаточно сказать, что старшая дочь Ксении Александровны – красавица Ирина – была замужем за убийцей Распутина Феликсом Юсуповым. А эта семья, обладая несметными богатствами, всегда часть из них хранила за рубежом.
Ольга же вышла замуж по любви. Брак ее с Николаем Куликовским был признан морганатическим, а потому рассчитывать на помощь монарших родственников она не могла.
Мария Федоровна умерла 19 октября 1928 года на подаренной ей датской короной вилле Видёре в Копенгагене. А на следующий день после похорон было вскрыто ее завещание. По нему, за исключением небольшого пособия прибывшим с нею из России слугам, все свое имущество (включая и драгоценности!) императрица завещала дочерям. При этом доли как Ксении, так и Ольги определялись одинаковые.
Но пресловутого ларца к моменту оглашения завещания в Копенгагене уже не было.
Ольга и Ксения.
«Благородство» короля
Узнав об отсутствии ларца и даже не попытавшись выяснить, кто и когда его похитил, Христиан Х обвинил во всем Ольгу Александровну. Вызвав ее, он опустился до площадной брани и объявил, что «отныне вычеркивает русскую кузину не только из своих родственников, но и знакомых».
Муж Ольги Александровны, чтобы прокормить семью, вынужден был устроиться конюхом – на более престижную работу его в Дании не брали, сама же дочь Александра II голодала по нескольку дней. Только в 1932 году, когда почти за бесценок была продана вилла Видёре, Ольга с мужем купила небольшую ферму в Баллерупе, и вплоть до отъезда в 1948 году в Канаду ее семья жила исключительно крестьянским трудом.
Но и тут мстительный кузен настоял, чтобы доля Ольги в средствах от продажи Видёре была определена всего лишь в две пятых. Остальная же сумма была переправлена Ксении, еще до того забравшей из дома все наиболее ценное, включая знаменитый лимузин императрицы марки «Бельвиль».
Похищение
В то время как датский король «проявлял благородство» по отношению к своей русской кузине, в Москве уже знали, куда так стремительно исчез ларец. Возможно это стало благодаря близости одного из агентов к последнему царскому министру финансов П. Л. Барку. После революции он эмигрировал и работал советником директора Британского банка.
Именно Барку было поручено вывезти драгоценности. И, прибыв в Копенгаген, он первым делом встретился с находившейся там Ксенией. А та втайне ото всех передала ему драгоценности.
Хотя потом англичане не раз заявляли, что вывезли ларец с согласия всех наследников, известно и то, что Барк спрашивал Ксению, знает ли ее сестра, что они собираются переправить ларец в Лондон. Но та заявила, что Ольге надо было думать, когда она выходила замуж, а не теперь, когда ее отринула вся семья.
А вот как сама Ольга Александровна вспоминала об этом: «Сделкою занималась Ксения. Когда же я узнала о ней и попыталась возразить, мне дали понять, что я не имею никаких прав, поскольку замужем за простолюдином».
В любом случае в Букингемский дворец драгоценности были доставлены еще до оглашения завещания императрицы.
Минимальные правила приличия, правда, все же соблюли. Ларец доставили опечатанным, и королева Мэй, как ни велико было любопытство, вскрыла его лишь после возвращения в Англию своей русской товарки.
Императрица Мария Федоровна 1920 год.
Неописанная коллекция
Ларец был распечатан через полгода после смерти Марии Федоровны 22 мая 1929 года. Вот как это событие описывает присутствовавший при нем управляющий королевскими финансами сэр Ф. Понсонби: «Шкатулка находилась при мне. Вошли королева и великая княгиня, которая убедилась, что лента, которой была опечатана шкатулка, не повреждена. Тогда ее вскрыли и стали доставать драгоценности. Низку чудесного жемчуга, подобранного по размеру, самая крупная жемчужина была размером с вишню. По кучкам разложили изумруды кабошон, крупные рубины и великолепные сапфиры. Более я ничего не видел, поскольку посчитал мое присутствие неуместным».
Вообще в этом деле отсутствуют более-менее полные описи оставшегося после Марии Федоровны имущества. Ладно там драгоценности – манера описывать частные коллекции и составлять их каталоги появилась несколько позже. Но не сохранилось даже каталога распроданного с торгов имущества виллы Видёре. А ведь он был: существует ряд свидетельств того, что ряд вещей ушел к покупателям, действовавшим через посредников, ознакомившихся с лотами именно по каталогу. Та же королева Мэй приобрела-таки кое-что из вещей, принадлежавших императрице, но в английских архивах никаких описаний и каталогов то ли не сохранилось, то ли их до сих пор не выдают. В 1980-е годы автору приходилось слышать, что подобный каталог имеется в архивах Лубянки – прислал один из агентов, которому поручалось расследовать это дело. Но когда в начале девяностых появилась возможность ознакомиться с описанием торгов по Видере, его и след простыл.
Потому судить о сокровищах можно лишь по свидетельствам современников, видевших украшения сначала на императрице, а потом и на их новых владелицах.
Бесплатная память
Первой «засветилась» жена уже упоминавшегося Барка. На одном из приемов на ней был замечен изумрудный браслет с бриллиантами. Когда даму спросили, откуда у нее эта вещь, она от ответа ушла, но принадлежность ее к императорской коллекции отрицать не стала: «Это память о нашей дорогой государыне». Скорее всего Барк получил браслет в оплату блестяще выполненной операции по похищению ларца из Копенгагена.
Ряд предметов – жемчужные воротники, корсаж из бриллиантов… – оказались у жен английских банкиров и дельцов с Уолл стрит. Им их скорее всего продала великая княгиня Ксения. Она вплоть до смерти в 1960 году считала необходимым помогать всем своим родственникам, за исключением разве что бедствующей сестры и племянников.
Но наиболее ценные вещи коллекции оказались во владении английской королевы Мэй и после ее смерти украсили многочисленных дам Виндзорской династии. Так, брошь с огромным овальным сапфиром с бриллиантовой застежкой и подвеской из каплевидной жемчужины, которую Марии Федоровне подарил еще ее свекор Александр II, довольно часто можно видеть на нынешней английской королеве Елизавете II. А овальную бриллиантовую брошь с застежкой, подаренную императрице мужем, – на герцогине Кентской. В этой же семье были замечены и бриллиантовая тиара V-образной формы с сапфиром в центре, в которой Мария Федоровна изображена на многих дореволюционных фотографиях. И воротник из бриллиантов и жемчуга, который украшал ее во время празднования 300-летия дома Романовых.
Другое дело, что законность приобретения этих украшений Виндзорами целым рядом историков оспаривается до сих пор.
Великая княгиня Ксения Александровна с мужем и детьми.
Через три дня о пропаже ларца стало известно в Москве. И хотя они составляли лишь малую толику царских сокровищ, оставшихся в России, все же существовала опасность, что вырученные за них средства используются против СССР. Было принято решение выяснить, кто и с какой целью похитил императорский ларец.
Сокровища
Урожденная принцесса Датская Мария-София-Фредерика-Дагмара родилась 26 ноября 1847 года в Копенгагене в семье короля Христиана IX и королевы Луизы. Среди своих многочисленных братьев и сестер она отличалась особою красотой и силой характера.
Ей не было еще шестнадцати, когда ее просватали за старшего сына русского императора Александра II – Николая, – но тот умер молодым, перед смертью успев попросить своего младшего брата выполнить взятые им брачные обязательства. И 1 сентября 1866 года на датском судне «Шлезвиг» в сопровождении царской яхты «Штандарт» принцесса покинула Копенгаген. Одно из преданий гласит, что провожали ее чуть ли не все датчане, а Ханс Кристиан Андерсен, знавший принцессу с детства, вроде бы даже предрек ей долгую счастливую, но под конец полную трагических потерь жизнь.
Так и вышло. Брак с Александром III оказалась вполне счастливым. Дети любили и уважали. При этом все, зная трепетное отношение Марии Федоровны к собственной красоте (она чуть ли не первой стала применять для разглаживания морщин подкожные инъекции) и ее любовь к драгоценностям, дарили ей на все семейные и религиозные праздники украшения. Они-то и составляли содержимое пресловутого ларца императрицы. По описанию одного из знатоков, сделанному еще до революции, в сокровища, кроме брошей, колье, браслетов и воротников, шитых бриллиантами, входило еще и несколько пасхальных яиц, изготовленных фирмой Фаберже (в том числе знаменитое яйцо «Колоннада»), низки черного жемчуга, множество изумрудов, зеленых как джунгли, сапфиры, сиявшие, как восточная ночь, бриллианты чистейшей воды, редкие византийские украшения, большое количество рубинов, тиара из рубинов с крупными алмазами, гарнитур из розовых бриллиантов, а так же пояс из алмазов и бриллиантов.
Мария Федоровна с сестрой вдовствующей королевой Александрой.
Хищники
Ларец с шедеврами ювелирного искусства Мария Федоровна всегда возила с собой. Был он при ней и во время тяжелого разговора с сыном, когда Николай II принял решение отречься от престола. И в Киеве, куда она отправилась после этого. И в Крыму, где ее настигла весть о расстреле царской семьи. И, наконец, на борту английского броненосца «Мальборо», вывозившего ее и дочерей в Европу, где за сокровищами началась настоящая охота.
Надо признать, что нездоровому интересу к своим сокровищам императрица во многом способствовала сама. Уже в Лондоне на встречу с сестрой, вдовствующей королевой Александрой, королем Георгом V и его женой, королевой Мэй, Мария Федоровна надела изумрудный гарнитур, от красоты которого у родственников потемнело в глазах. Особое впечатление он произвел на выросшую в бедности молодую королеву. Взойдя на престол, она первым делом занялась скупкой драгоценностей, но таких украшений, какие были у русской императрицы, Мэй не видела никогда.
В Дании Мария Федоровна меняла драгоценности от игре к игре – королевская семья предпочитала карты. И удивляться тому, что Христиан Х испытывал к тетке ни с чем не сравнимую зависть, наверное, не стоит. До поры и времени его успокаивало лишь то, что рано или поздно хотя бы часть императорских сокровищ достанется ему.
Не дремали и родственники. Ксения Александровна, бывшая замужем за бесшабашным и абсолютно непрактичным великим князем Александром Михайловичем (Сандро) несколько раз подбивала мать продать драгоценности и вложить вырученные деньги в какой-нибудь бизнес. Но Мария Федоровна неизменно отказывала. Однажды она, обычно спокойная, не выдержала и, повысив голос, сказала: «Подожди немного! После моей смерти все вам достанется!».
При разговоре присутствовала и младшая сестра Ксении – Ольга, которая (пожалуй, единственная) ни на что не претендовала. Спустя годы, она вспоминала: «Я нередко замечала, с какой тревогой она смотрит на эту шкатулку. Мама словно предвидела, сколькие люди покушаются на нее и сколько неприятностей будет с ней связано».
Но за все время довольно скромной жизни в Европе – королева Александра буквально заставила сына выделить тетке пенсион в 10 тысяч фунтов – императрица не продала ни одной драгоценности. Обладание ими по-прежнему выделяло ее среди других монархов – ничего подобного ни у кого из них не было!
Завещание
В отличие от Ольги, последние годы ухаживавшей за больной матерью, Ксения довольно неплохо жила в Лондоне. Она подружилась с Мэй, для проживания ей был выделен один из королевских коттеджей, да и многочисленные дети ее были устроены вполне неплохо. Достаточно сказать, что старшая дочь Ксении Александровны – красавица Ирина – была замужем за убийцей Распутина Феликсом Юсуповым. А эта семья, обладая несметными богатствами, всегда часть из них хранила за рубежом.
Ольга же вышла замуж по любви. Брак ее с Николаем Куликовским был признан морганатическим, а потому рассчитывать на помощь монарших родственников она не могла.
Мария Федоровна умерла 19 октября 1928 года на подаренной ей датской короной вилле Видёре в Копенгагене. А на следующий день после похорон было вскрыто ее завещание. По нему, за исключением небольшого пособия прибывшим с нею из России слугам, все свое имущество (включая и драгоценности!) императрица завещала дочерям. При этом доли как Ксении, так и Ольги определялись одинаковые.
Но пресловутого ларца к моменту оглашения завещания в Копенгагене уже не было.
Ольга и Ксения.«Благородство» короля
Узнав об отсутствии ларца и даже не попытавшись выяснить, кто и когда его похитил, Христиан Х обвинил во всем Ольгу Александровну. Вызвав ее, он опустился до площадной брани и объявил, что «отныне вычеркивает русскую кузину не только из своих родственников, но и знакомых».
Муж Ольги Александровны, чтобы прокормить семью, вынужден был устроиться конюхом – на более престижную работу его в Дании не брали, сама же дочь Александра II голодала по нескольку дней. Только в 1932 году, когда почти за бесценок была продана вилла Видёре, Ольга с мужем купила небольшую ферму в Баллерупе, и вплоть до отъезда в 1948 году в Канаду ее семья жила исключительно крестьянским трудом.
Но и тут мстительный кузен настоял, чтобы доля Ольги в средствах от продажи Видёре была определена всего лишь в две пятых. Остальная же сумма была переправлена Ксении, еще до того забравшей из дома все наиболее ценное, включая знаменитый лимузин императрицы марки «Бельвиль».
Похищение
В то время как датский король «проявлял благородство» по отношению к своей русской кузине, в Москве уже знали, куда так стремительно исчез ларец. Возможно это стало благодаря близости одного из агентов к последнему царскому министру финансов П. Л. Барку. После революции он эмигрировал и работал советником директора Британского банка.
Именно Барку было поручено вывезти драгоценности. И, прибыв в Копенгаген, он первым делом встретился с находившейся там Ксенией. А та втайне ото всех передала ему драгоценности.
Хотя потом англичане не раз заявляли, что вывезли ларец с согласия всех наследников, известно и то, что Барк спрашивал Ксению, знает ли ее сестра, что они собираются переправить ларец в Лондон. Но та заявила, что Ольге надо было думать, когда она выходила замуж, а не теперь, когда ее отринула вся семья.
А вот как сама Ольга Александровна вспоминала об этом: «Сделкою занималась Ксения. Когда же я узнала о ней и попыталась возразить, мне дали понять, что я не имею никаких прав, поскольку замужем за простолюдином».
В любом случае в Букингемский дворец драгоценности были доставлены еще до оглашения завещания императрицы.
Минимальные правила приличия, правда, все же соблюли. Ларец доставили опечатанным, и королева Мэй, как ни велико было любопытство, вскрыла его лишь после возвращения в Англию своей русской товарки.
Императрица Мария Федоровна 1920 год.
Неописанная коллекция
Ларец был распечатан через полгода после смерти Марии Федоровны 22 мая 1929 года. Вот как это событие описывает присутствовавший при нем управляющий королевскими финансами сэр Ф. Понсонби: «Шкатулка находилась при мне. Вошли королева и великая княгиня, которая убедилась, что лента, которой была опечатана шкатулка, не повреждена. Тогда ее вскрыли и стали доставать драгоценности. Низку чудесного жемчуга, подобранного по размеру, самая крупная жемчужина была размером с вишню. По кучкам разложили изумруды кабошон, крупные рубины и великолепные сапфиры. Более я ничего не видел, поскольку посчитал мое присутствие неуместным».
Вообще в этом деле отсутствуют более-менее полные описи оставшегося после Марии Федоровны имущества. Ладно там драгоценности – манера описывать частные коллекции и составлять их каталоги появилась несколько позже. Но не сохранилось даже каталога распроданного с торгов имущества виллы Видёре. А ведь он был: существует ряд свидетельств того, что ряд вещей ушел к покупателям, действовавшим через посредников, ознакомившихся с лотами именно по каталогу. Та же королева Мэй приобрела-таки кое-что из вещей, принадлежавших императрице, но в английских архивах никаких описаний и каталогов то ли не сохранилось, то ли их до сих пор не выдают. В 1980-е годы автору приходилось слышать, что подобный каталог имеется в архивах Лубянки – прислал один из агентов, которому поручалось расследовать это дело. Но когда в начале девяностых появилась возможность ознакомиться с описанием торгов по Видере, его и след простыл.
Потому судить о сокровищах можно лишь по свидетельствам современников, видевших украшения сначала на императрице, а потом и на их новых владелицах.
Бесплатная память
Первой «засветилась» жена уже упоминавшегося Барка. На одном из приемов на ней был замечен изумрудный браслет с бриллиантами. Когда даму спросили, откуда у нее эта вещь, она от ответа ушла, но принадлежность ее к императорской коллекции отрицать не стала: «Это память о нашей дорогой государыне». Скорее всего Барк получил браслет в оплату блестяще выполненной операции по похищению ларца из Копенгагена.
Ряд предметов – жемчужные воротники, корсаж из бриллиантов… – оказались у жен английских банкиров и дельцов с Уолл стрит. Им их скорее всего продала великая княгиня Ксения. Она вплоть до смерти в 1960 году считала необходимым помогать всем своим родственникам, за исключением разве что бедствующей сестры и племянников.
Но наиболее ценные вещи коллекции оказались во владении английской королевы Мэй и после ее смерти украсили многочисленных дам Виндзорской династии. Так, брошь с огромным овальным сапфиром с бриллиантовой застежкой и подвеской из каплевидной жемчужины, которую Марии Федоровне подарил еще ее свекор Александр II, довольно часто можно видеть на нынешней английской королеве Елизавете II. А овальную бриллиантовую брошь с застежкой, подаренную императрице мужем, – на герцогине Кентской. В этой же семье были замечены и бриллиантовая тиара V-образной формы с сапфиром в центре, в которой Мария Федоровна изображена на многих дореволюционных фотографиях. И воротник из бриллиантов и жемчуга, который украшал ее во время празднования 300-летия дома Романовых.
Другое дело, что законность приобретения этих украшений Виндзорами целым рядом историков оспаривается до сих пор.
Великая княгиня Ксения Александровна с мужем и детьми.
Большевистский демпинг
История с императорскими украшениями стала активно обсуждаться в 60-е годы прошлого века после публикации авторизованной биографии Ольги Александровны Романовой-Куликовской. Сама она в разговоре с журналистом всячески обходила эту тему, но тот все равно почувствовал ее обиду из-за вынужденной нищеты своей семьи.
Тогда же и появились первые объяснения того, как и когда английская королевская семья приобрела царские драгоценности. Вышло заявление королевского двора, что приобретены они были законно, но когда неугомонные журналисты стали добиваться суммы, которая была выплачена Ксении Романовой за украшения ее матери, начались разночтения.
Сначала говорили о 350 тысячах фунтов стерлингов, которые были распределены между Ксенией и Ольгой в пропорции шесть к четырем. Когда же Букингемский дворец поймали на явной лжи – о таких деньгах Ольга Александровна и не мечтала! – сумма уменьшилась до 100 тысяч, которые якобы выплатили Ксении, а уже она - де должна была поделиться со своей сестрой.
Тем не менее сомнения в правдивости исходящих от королевского двора сведений не исчезали.
Выяснилось, что уже на следующий день после распечатывания ларца в Букингемский дворец был приглашен один из совладельцев ювелирной фирмы «Хеннел и сыновья» господин Харди. Он же после предварительной и довольно беглой оценки предложил под залог императорских драгоценностей 100 тысяч фунтов, что, исходя из ювелирной практики, составляло не более 10 - 15% суммы, за которую украшения можно было реализовать. То есть стоили они не менее 700 тысяч, что в пересчете по нынешнему курсу составляет примерно 12 млн. фунтов стерлингов. Однако от услуг ювелира отказались, заявив, что продавать украшения никто не собирается.
В любом случае возник вопрос, каким образом 700 тысяч превратились в 100, которые то ли были выплачены, то ли нет.
И тогда, чтобы приглушить «бриллиантовый скандал», откуда ни возьмись и появился свидетель, который утверждал, что какая-то сумма Ксении Александровне была-таки выплачена, но она составляла не 700, не 350, не 100 тысяч, а порядка 40 - 60 тысяч фунтов: поскольку в начале тридцатых годов на рынок хлынули продаваемые большевиками сокровища Романовых, и украшения императрицы, мол, тогда больше и не стоили.
Помощь родственникам за их же счет
Скандал в английской печати продолжался уже около года, и, возможно, появление нового свидетеля и помогло бы его заглушить – ну, кто, на самом деле, будет копаться в биржевых сводках такой давности, чтобы узнать, на сколько из-за проводимых большевиками распродаж упали в цене бриллианты?
Великая княгиня Ольга Александровна с мужем и детьми.
Слухи об английском скандале достигли Канады, куда после Второй мировой войны перебрались Романовы-Куликовские. Ольга Александровна умерла в 1960 году, но был жив ее младший сын Гурий Николаевич Куликовский. Он в 1965-м и обратился в «Хеннел» за разъяснением: сколько, за какие суммы было продано предметов, кто является их нынешним владельцем?
Какое-то время «Хеннел» на запросы не отвечала, потом же сообщила, что сведения о новых владельцах драгоценностей Марии Федоровны являются коммерческой тайной, список же выставленных на продажу вещей можно получить за 80 гиней, то есть за 225 канадских долларов.
Гурий Николаевич, который жил, как его мать, довольно скромно, нужную сумму в Лондон отправил, но каталога бабушкиных украшений так и не получил. Представители «Хеннел» даже терялись в количестве предметов, проданных через их фирму. Их было то ли 65, то ли 76, а в одном письме почему-то упоминалось и всего-то 24 предмета.
В конце концов переписка Куликовского с ювелирной фирмой затухла, но в одном из интервью, данном перед своей смертью в 1984 году Гурий Николаевич высказал предположение, что через «Хеннел» продавалась лишь часть, доставшаяся тетке, коллекцию же Виндзоров пополнили предметы, отобранные Мэй бесплатно. И взяла их английская королева в возмещение пенсиона в 10 тысяч фунтов, который англичане выплачивали бабушке, когда она жила в изгнании.
«К чему обострять отношения?»
Ни Ольга Александровна, ни ее сыновья никогда не оспаривали самоличное распределение Ксенией наследства матери. Великая княгиня терпеливо и мужественно сносила удары судьбы и не поднимала вопрос о наследстве даже при единственной встрече с кузиной Мэй, которая состоялась в 1949 году, когда семья Куликовских переезжала в Канаду.
Когда журналист, работавший над ее биографией, спросил Ольгу Александровну, почему она этого не сделала, та ответила: «Зачем обострять отношения?»
История с ларцом императрицы, всплывшая лишь через десятилетия после смерти Марии Федоровны, наложила, однако, отпечаток на международные отношения. Англичане были единственными, кто в тридцатые годы не протестовал против распродажи большевиками царского имущества. Видимо, они понимали (или им дали это понять?), что по отношению к своим родственникам были не совсем честны.
История с императорскими украшениями стала активно обсуждаться в 60-е годы прошлого века после публикации авторизованной биографии Ольги Александровны Романовой-Куликовской. Сама она в разговоре с журналистом всячески обходила эту тему, но тот все равно почувствовал ее обиду из-за вынужденной нищеты своей семьи.
Тогда же и появились первые объяснения того, как и когда английская королевская семья приобрела царские драгоценности. Вышло заявление королевского двора, что приобретены они были законно, но когда неугомонные журналисты стали добиваться суммы, которая была выплачена Ксении Романовой за украшения ее матери, начались разночтения.
Сначала говорили о 350 тысячах фунтов стерлингов, которые были распределены между Ксенией и Ольгой в пропорции шесть к четырем. Когда же Букингемский дворец поймали на явной лжи – о таких деньгах Ольга Александровна и не мечтала! – сумма уменьшилась до 100 тысяч, которые якобы выплатили Ксении, а уже она - де должна была поделиться со своей сестрой.
Тем не менее сомнения в правдивости исходящих от королевского двора сведений не исчезали.
Выяснилось, что уже на следующий день после распечатывания ларца в Букингемский дворец был приглашен один из совладельцев ювелирной фирмы «Хеннел и сыновья» господин Харди. Он же после предварительной и довольно беглой оценки предложил под залог императорских драгоценностей 100 тысяч фунтов, что, исходя из ювелирной практики, составляло не более 10 - 15% суммы, за которую украшения можно было реализовать. То есть стоили они не менее 700 тысяч, что в пересчете по нынешнему курсу составляет примерно 12 млн. фунтов стерлингов. Однако от услуг ювелира отказались, заявив, что продавать украшения никто не собирается.
В любом случае возник вопрос, каким образом 700 тысяч превратились в 100, которые то ли были выплачены, то ли нет.
И тогда, чтобы приглушить «бриллиантовый скандал», откуда ни возьмись и появился свидетель, который утверждал, что какая-то сумма Ксении Александровне была-таки выплачена, но она составляла не 700, не 350, не 100 тысяч, а порядка 40 - 60 тысяч фунтов: поскольку в начале тридцатых годов на рынок хлынули продаваемые большевиками сокровища Романовых, и украшения императрицы, мол, тогда больше и не стоили.
Помощь родственникам за их же счет
Скандал в английской печати продолжался уже около года, и, возможно, появление нового свидетеля и помогло бы его заглушить – ну, кто, на самом деле, будет копаться в биржевых сводках такой давности, чтобы узнать, на сколько из-за проводимых большевиками распродаж упали в цене бриллианты?
Великая княгиня Ольга Александровна с мужем и детьми.Слухи об английском скандале достигли Канады, куда после Второй мировой войны перебрались Романовы-Куликовские. Ольга Александровна умерла в 1960 году, но был жив ее младший сын Гурий Николаевич Куликовский. Он в 1965-м и обратился в «Хеннел» за разъяснением: сколько, за какие суммы было продано предметов, кто является их нынешним владельцем?
Какое-то время «Хеннел» на запросы не отвечала, потом же сообщила, что сведения о новых владельцах драгоценностей Марии Федоровны являются коммерческой тайной, список же выставленных на продажу вещей можно получить за 80 гиней, то есть за 225 канадских долларов.
Гурий Николаевич, который жил, как его мать, довольно скромно, нужную сумму в Лондон отправил, но каталога бабушкиных украшений так и не получил. Представители «Хеннел» даже терялись в количестве предметов, проданных через их фирму. Их было то ли 65, то ли 76, а в одном письме почему-то упоминалось и всего-то 24 предмета.
В конце концов переписка Куликовского с ювелирной фирмой затухла, но в одном из интервью, данном перед своей смертью в 1984 году Гурий Николаевич высказал предположение, что через «Хеннел» продавалась лишь часть, доставшаяся тетке, коллекцию же Виндзоров пополнили предметы, отобранные Мэй бесплатно. И взяла их английская королева в возмещение пенсиона в 10 тысяч фунтов, который англичане выплачивали бабушке, когда она жила в изгнании.
«К чему обострять отношения?»
Ни Ольга Александровна, ни ее сыновья никогда не оспаривали самоличное распределение Ксенией наследства матери. Великая княгиня терпеливо и мужественно сносила удары судьбы и не поднимала вопрос о наследстве даже при единственной встрече с кузиной Мэй, которая состоялась в 1949 году, когда семья Куликовских переезжала в Канаду.
Когда журналист, работавший над ее биографией, спросил Ольгу Александровну, почему она этого не сделала, та ответила: «Зачем обострять отношения?»
История с ларцом императрицы, всплывшая лишь через десятилетия после смерти Марии Федоровны, наложила, однако, отпечаток на международные отношения. Англичане были единственными, кто в тридцатые годы не протестовал против распродажи большевиками царского имущества. Видимо, они понимали (или им дали это понять?), что по отношению к своим родственникам были не совсем честны.
Комментариев нет:
Отправить комментарий